Как живут в Славянске. Заметки очевидца

Чтобы жить в Славянске, нужно иметь очень крепкие нервы. А лучше не иметь их совсем, поскольку даже самая крепкая нервная система размалывается здесь буквально за несколько дней. Разрушающих психику факторов – абсолютная неопределенность дальнейших перспектив. Уже в середине апреля, через неделю после захвата сданий горотдела милиции, исполкома и СБУ, самым задаваемым славянцами вопросом стал “когда все это закончится?”. Поначалу еще интересовались "чем все закончится?". Но после первого артобстрела, произошедшего 2 мая, этот вопрос автоматически отошел на задний план. На первый план вышло инстинктивное желание остаться в живых.

Ощутимо расшатывает нервную систему и визуальную картинку войны: комбинированные баррикады и сложенные из железобетонных изделий блок-посты, украшенные табличками "Мины" и увенчанные флагами РФ и ДНР; столбы черного дыма, возникающие в разных частях города; воронки на газонах и в асфальте; следы попаданий артснарядов в частные и многоквартирные дома. Многие строения стоят без стекол, выбитых осколками или вылетевших от детонации. Местами зияющие проемы уже затянуты пленкой, увешаны покрывалами, забиты фанерой. Почти на всех сохранившихся стеклах наклеен крест-накрест скотч, – взрывную волну он, конечно, не остановит, но уменьшит разлет стекольных осколков. К слову, скотч в Славянске стал за последний месяц одним из самых дефицитных товаров.

Стрельба из разных видов оружия: автоматы, пулеметы, гранатометы, залпы минометов, пушек и танковых орудий, шум кружащихся над огородом самолетов и вертолетов – таков стандартный звуковой фон, сопровождающий жизнь гражданского населения и вселяющий в подсознание постоянное ощущение тревоги. Печать этой тревоги лежит на всех лицах. Улыбки, а тем более смех, стали для славянцев большой редкостью. Если стрельба происходит близко, тревога перерастает в панику, а дальше – в прострацию. А если после звука залпа раздается еще нарастающий в твоем направлении свист летящей мины, то эмоции пропадают совсем и остается одна мысль – где укрыться. При этом тело рефлекторно съеживается. Изолироваться, а тем более абстрагироваться от звуков войны невозможно. Даже если плотно заткнуть уши, артиллерийские залпы и разрывы снарядов воспринимаются телом через содрогание почвы. Понять кто, откуда и куда стреляет не специалисту, сложно, поэтому в обсуждениях последних артиллерийских ударов часто звучит самая противоречивая информация.

Ощущение времени 

Иногда наступают периоды затишья, но легче этого не становится – наступает фаза мучительного ожидания нового обстрела. В режиме этого ожидания время идет очень медленно и каждый день растягивается, по ощущениям, на годы. Да что там день, проведенные под обстрелом полчаса вполне могут показаться десятилетием и полностью перевернуть сознание. Относительно удачным можно считать утро, в которое просыпаешься не от канонады, а от того, что выспался – насколько возможен сон в состоянии хронического невроза. С тех пор как начались артобстрелы жилых кварталов, пожелание спокойной ночи стало для славянцев звучит как злая насмешка.

Дети подземелия

Подвал или погреб – самый жизненно важный для жителя Славянска объект. Определенные достоинства в этом вопросе у обитателей частного сектора. С началом активной фазы АТО в подвалах частиц появились матрацы, ковры, теплые вещи, запасы питьевой воды и провизии, спички, свечи, ведра для отходов и т.д. Семьи с маленькими детьми дополнили этот комплект детскими кроватями. Очень важный компонент – оперативный набор: деньги и документы. Его лучше иметь с собой или где-нибудь наготове, под рукой.

Сложнее дело с подвалами в районах многоквартирной застройки. И хотя они имеются практически под каждой многоэтажкой, к функциям бомбоубежища большинство из них не приспособлено, часть закрыта на замок жэками или предприимчивыми гражданами, еще в мирное время обустроившими в подвалах мастерские, склады и подсобные помещения. Впрочем, в последнее время почти все подвалы были вскрыты. Вторая сложность – грунтовые воды. Поскольку на 70% Славянск находится в зоне подтопления, эта проблема с началом активных боевых действий многократно обострилась. Где была такая возможность, подвалы осушили, где нет – люди пережидают обстрел прямо в воде, все-таки умереть страшнее, чем промокнуть.

На первых порах, пока магазинные холодильники были не обесточены, а центральный водовод сохранял целостность, эти вопросы решались достаточно легко. Нужно было лишь обладать смелостью, чтобы выйти в ближайший магазин, и деньгами, чтобы купить еду. После того как мир пропал, краны пересохли, а выдающие пенсии, соцвыплаты и денежные переводы в банках стали невозможны, выживать стало тяжелее.

Запасы круп, макаронов, муки, сахара и подсолнечного масла большинство славянцев сделали еще в апреле. Впрочем эти группы товаров сохранились в продаже и поныне, правда цены на них повысились. Второе дело скоропортящиеся продукты: мясо, колбаса, рыба, яйца – без холодильников они сразу потеряли значимость стратегического запаса. Уменьшил объемы производства и единственный в городе хлебокомбинат. Возле магазинов появились очереди, ожидающие нового завоза. Часто ожидание заканчивалось ничем. Прекратились и поставки хлеба из Красного Лимана. Не считая хлеба, в разряд дефицита попали и остальные, завозившиеся извне, продукты: медикаменты, детское питание, корм для животных, бытовая химия, карточки пополнения счета для мобильных телефонов, сигареты.

 Но хуже всего – отсутствие воды: питьевой и технической. Нужда, как известно, обостряет сознание и заставляет изыскивать доступные источники: колодцы и скважины в частном секторе, лиман и фонтан – в центральной части города. Она же создает толкучку и порождает перепалки возле привозящих питьевую воду машин.

О чем говорят горожане 

Мощный деморализующий фактор – слухи. Почти каждый день сарафанное радио разносит по городу анонс о предстоящем артобстреле или начале силовой зачистки города. При этом называется точное время, с приближением которого нервное напряжение, презрев алогичность такого прогноза, нарастает. Самый распространенный и долгоиграющий слух - о том, что в Киеве принято решение "сравнять город с землей". Кто и зачем эти слухи порождает выяснить, в большинстве случаев, невозможно. Усиливают панику и пересказы о последних разрушениях и жертвах. Собственно говоря, эта тема в разговорах славянцев – доминирующая. Фразы "руки-ноги оторвало", "убило прямо на кухне", "порубило осколками" - используются в таких разговорах очень часто.

Из тем сопутствующих – обмен информацией о том, кто и как обустроил свой быт в сложившихся условиях; кто и куда из знакомых уехал, каким образом; где лучше прятаться от артобстрела, как себя вести в экстремальных ситуациях и все в таком духе. Разговоров на политические темы основная масса жителей предпочитает избегать. Вопрос "ты за кого?" уже давно приобрел провокативный статус, даже близкие знакомые и родственники стараются между собой эту тему не затрагивать. С незнакомыми людьми говорится об этом опасно для жизни, – в буквальном, а не в метафорическом смысле.

Внешние миры

С 14 мая, когда перестала работать телевышка на горе Карачун, в городе пропало цифровое и аналоговое телевидение, осталось только кабельное и спутниковое. Новостей из внешнего мира стало поступать меньше, хотя этот факт особо ни на что не повлиял, – все равно прямого отношения к внутригородским реалиям эти новости не имели. Киев, Москва, Брюссель, Вашингтон казались и продолжают казаться славянцам фантастическими персонажами, существующими в каких-то других, закулисных, измерениях.

Еще через несколько дней не стало мобильной связи оператора МТС, наиболее распространенного среди местных абонентов. Таким образом, исчезла возможность связаться с друзьями и родственниками, проживающими во вторых микрорайонах и узнать живы ли они, и целы ли их дома. В этом отношении информационная блокада ощущалась больнее. Зато прекратились и звонки от знакомых из других городов, а вместе с этим и необходимость отвечать на вопрос "что у вас происходит?" и слышать однообразное пожелание "держитесь!". Как объяснить необъяснимое? За что нужно держаться? Напрягаем.

Кто остался 

За последний месяц улицы Славянска заметно опустели, но совсем не потому, что население покинуло город. Правильнее сказать, что оно покинуло улицы. Заявления политиков и сообщения СМИ о том, что в Славянске осталось всего несколько тысяч граждан, истинно не соответствуют. Поскольку централизованного учета выезжающих никто не ведет, точную цифру назвать нельзя. Подсчитать число оставшихся в городе людей тоже невозможно – для этого пришлось бы обойти все квартиры и дома частного сектора. Обязательно проверить все подвалы и погреба, ведь с началом активной фазы АТО именно эти помещения стали для горожан основным местом жительства. Но заниматься этими подсчетами некому, поэтому о количестве оставшихся в городе славянцев можно говорить только очень приближенно. И хотя внешне город и выглядит вымершим, – в сравнении, например, с апрелем, – большая часть жителей все же его не покинула.

Кто эти люди и почему они не выезжают? В первую очередь старики и пенсионеры, прожившие здесь всю жизнь, они психологически не готовы доживать свой век на чужбине; инвалиды и лежачие больные, а также их родственники, вынужденные за ними ухаживать. Многие трудоспособные держатся за рабочие места, сохранившиеся на коммунальных предприятиях, частно в торговле и других частных и бюджетных системах жизнеобеспечения: медицина, транспорт, сфера услуг, пр. Большой процент оставшихся составляют люди, опасающиеся, что брошенное без присмотра жилье станет объектом мародерства. Работают в подсознании и формуле "дома стены помогают" и "мой дом - моя крепость", правда последнее изречение утратило свою актуальность. В любой момент дом может быть разрушен попаданием артснаряда, прилетевшего с любой стороны, или занят "для военных целей" – опять же любой из противоборствующих сторон. Противопоставить этим угрозам обывателю нечего, поскольку ни пули, ни тем более снаряда, собственным телом свой дом не защитишь. Многих останавливает мысль о том, что бежать им фактически некуда, ведь украинское государство так и не создало более-менее работающей программы по социальной защите беженцев. Нет такой программы и в России. Так что славян осталось в городе достаточно много: стариков, граждан среднего возраста, молодежи и даже детей.

Стоит сказать, что подавляющее большинство этих людей относится к малоимущим слоям населения. Хорошо обеспеченные славянцы покинули город еще в первой волне эвакуации. Некоторые, чьи сбережения были невелики, уже потратили их на территории района и вернулись обратно, чтобы вместе с другими, оставшимися, ждать ответа на главный вопрос – когда закончится этот кошмар?

Павел Неглоба, ЛИГАБизнесИнформ