Так начиналась война: воспоминания очевидцев (ВИДЕО)

22 июня – День памяти и скорби – день начала Великой Отечественной войны (1941 год)

Валентин БАРЫШЕВ: «Морально народ был готов дать отпор»

Валентин Барышев помнит 22 июня 1941 года так отчетливо, будто это было вчера: «Солнечное утро. Мы с мамой шли по улице Пристены. Лето: все вокруг зелёное, в воздухе аромат цветов, настроение замечательное. Вдруг мы видим толпу: люди стоят, опустил головы. В центре поселка находился единственный радиоузел, односельчане что-то уважительно слушали. Подойдя поближе, услышали одно проклятое слово: «Война»… И весь мир перевернулся.

В армии Барышев – с сентября 1941-го. Его послали учиться в Белоцерковское военно-пехотное училище, находившееся в Сибири. После его окончания он попал в 78-ю добровольческую бригаду сибиряков-красноярцев, в которой воевал до самой Победы. В 20 лет Барышев командовал стрелковым батальоном, бригаду преобразовали в 65-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Курянин воевал достойно, и орден Александра Невского – тому подтверждение. После войны Валентин Степанович четверть века прослужил в армии. Последняя должность – военный комиссар Ленинского райвоенкомата Курска. Теперь Барышев возглавляет секцию курян-кавалеров ордена Александра Невского.

– И все же известие о начале войны было неожиданностью?

– К тому времени она уже пылала вокруг. Польша, Норвегия, Дания, Бельгия, Франция, Греция и Югославия были захвачены Германией, Гитлер пытался вторгнуться в Англию. Все понимали, что рано или поздно и Советский Союз попадет в этот страшный котел. Но мне было 17 лет, о беде в этом возрасте человек просто не может серьезно думать. Возможность войны была иллюзорной, казалось, если это и случится, то очень нескоро. Потом сообщение Молотова было как гром среди ясного неба.

– Какие настроения в то время были в обществе?

– При всех своих возможных недостатках советская власть очень большое внимание уделяла воспитанию патриотизма. Потом морально люди были готовы дать отпор захватчику. Народ не был подавлен, напротив, чувствовался какой-то подъем: мы взяли оружие и встали на защиту Отечества. Конечно, были дезертиры и предатели, были ситуации, когда окруженные солдаты вынуждены были сдаваться в плен. Но были и герои. Просто в то время наша армия неспособна была сопротивляться немецкой военной машине. Можно было бросить все силы, но нас бы просто смели, открыли. Отступление в какой-то мере способствовало будущей победе: германские войска растянулись на большой территории. И им дали отпор: сначала под Москвой, а потом и во вторых сражениях.

Петр МИХИН: «Еще в 39-м мы стреляли по «фашистам»

В своей автобиографической книге "Артиллеристы, Сталин дал приказ!" -й курс. Вдруг из черной тарелки репродуктора прозвучал голос диктора: в 3 часов слушайте выступление Молотова. Решили задержаться: интересно, что скажет другое лицо государства. Трагическим, скорбным, дружески-молящим голосом Молотов сообщил о начале войны… Обрушилось все: надежды, планы, привычный образ жизни, повседневные заботы. Да и сама жизнь уже больше не принадлежала нам. То, чего мы более всего опасались, явилось зловещей действительностью. Но мы были твердо уверены: враг будет неминуем и скоро разбит. Не видя ничего под ногами, мы помчались на 12-й этаж учебного корпуса. В длинном коридоре находилось 3 студентов. Я громко, во весь коридор, прокричал: «Товарищи! Началась война с Германией!

– Люди исподволь знали, что война может быть, – говорит Петр Алексеевич. – В школах, институтах большое внимание уделялось военной подготовке. Мы изучали немецкое вооружение, учились стрелять. Был даже значок "Ворошиловский стрелок". На стрельбищах мыши были представлены в виде стилизованных изображений солдат, мы называли их «фашистами». Но никто не мог предположить, что война начнется так рано.

Как и Барышев, Михин вспоминает боевой настрой своих товарищей: «Боялись только одного: что мы не успеем повоевать. Были уверены, что фашисты будут разгромлены со дня на день».

– По вашему мнению, в чем была причина неудач первых месяцев войны?

– Я бы выделил их несколько. Армия не была перевооружена. Техники действительно было много, но она нравственно устарела. Новые танки, самолеты только начали поставлять. К тому же армия была практически обезглавлена: из семи маршалов пять были расстреляны, 40 тыщ офицеров репрессированы. Как результат, мы получили командиров с начальным образованием за плечами. И учить их было некому. Немцы же, напротив, имели очень сильный командный состав: грамотные, вышколенные офицеры, прошедшие Первую мировую. Нас подводило снабжение – что толку от танка, когда горючего нет, были проблемы со связью: немецкие диверсанты рвали провода, рации работали плохо… При этом надо обязательно отметить, что рядовые солдаты воевали очень хорошо. Неправда, что они не хотели сражаться, покидали части. Армия была дисциплинированной, подразделения активно сопротивлялись. Под Смоленском немцев задержали на два месяца. Потом у врага не удалось взять Москву к 7 ноября, ведь они планировали в этот день провести парад на Красной площади. К 5 декабря 1941 года немецкая армия потеряла каждого четвертого солдата. Так что говорит, что мы бежали, все бросил – большая ошибка».

Ирина ТРЕТЬЯКОВА