Теория разбитых окон в Украине или как победит наш «особый» менталитет

Неужели на самом деле так? Неужели мы так сильно отличаемся от других народов? И почему, когда мы в странах этих других народов, то все сразу становится на место – мы не сигналим как ненормальные уже на желтый, мы не паркуемся как попало, мы пристегиваемся ремнем безопасности и не бросаем мусор мимо урны. Почему мы ведем себя как жлобы, Херсоне, Луцке или Кировограде, но мы становимся цивилизованными людьми в Париже, Лондоне, Варшаве или Мадриде?

У меня есть ответ: на самом деле это выход, и этот алгоритм позволит нам вырваться из порочного круга веры в свою ущербную исключительность. Нам нужна нулевая терпимость к беспорядку, коррупции и воровству.

Ответ на этот вопрос пришел случайно во время посещения турнира им. Андрея Гусина. Я пришел на стадион и увидел, как около двухсот детей, школьников, пьют напитки, кушают конфеты и печенье, но все без исключения идут к урне с мусором и пустыми банками и бутылками от воды и газировки. Нет крика и мата. НИКТО не курит! Дети общаются, болеют, смеются и довольны жизнью. Велосипеды припаркованы на парковке. Почему они ведут себя как европейцы, хотя никто не стоит рядом с палкой? Кто их этому научил? И почему они ведут себя так, только у нас на стадионе?

Я вдруг понял, что это теория разбитых окон в чистом виде! Что это – читайте здесь, но для ленивых я объясню на пальцах и примере.

Теорию сформулировали в 1982 году американские социологи Джеймс Уилсон и Джордж Келлинг. Суть теории в том, что предотвращение мелких правонарушений, таких как вандализм, публичное пьянство, прыжки через турникеты в метро и т.п. (т.н. нулевая терпимость) создает атмосферу нетерпимости к преступлениям в целом и помогает предотвращать более крупные преступления, а также задерживать рецидивистов, обычно пренебрегающих правилам поведения в общественных местах.

Самым наглядным примером этой теории является история борьбы с преступностью в Нью-Йорке в 80-х годах прошлого столетия. В эти годы Нью-Йорк представлял собой адский ад. Там совершалось более 1 500 тяжких преступлений КАЖДЫЙ ДЕНЬ. 6-7 убийств в сутки! Ночью по улицам ходить было небезопасно, а в метро рискованно ездить даже днем. Грабители и попрошайки в подземке были обычным делом. Грязные и сырые платформы едва освещались. В вагонах было холодно, под ногами валялось мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити. Город был в давлении самой свирепой эпидемии преступности в своей истории.

Но потом случилось необъяснимое. Достигший рожи к 1990-му году, преступность резко пошла на убыль. За ближайшие годы количество убийств снизилось на 2/3, а число тяжких преступлений – наполовину. К концу десятилетия в метро совершалось уже на 75 % меньше преступлений, чем в начале. По какой-то причине десятки тысяч психов и гопников перестали нарушать закон.
Что произошло? Кто нажал волшебный стоп-кран и что это за кран?

В середине 1980-х годов в нью-йоркском метрополитене поменялось руководство. Новый директор Дэвид Ганн начал работу по борьбе…. против граффити. «Хлопец, займись серьезными вопросами – техническими проблемами, пожарной безопасностью, преступностью… Не трать наши деньги на ерунду!» Но Ганн был настойчив и одержим: «Граффити — это знак краха системы. Если начинать процесс перестройки организации, то первой должна стать победа над граффити. Не выиграв эту битву, никакие реформы не состоятся. Мы готовы внедрить новые поезда стоимостью в 10 млн. долларов каждый, но если мы не защитим их от вандализма – известно, что получится. Они продержатся один день, а потом их изуродуют».

И Ганн дал команду ощищать вагоны. Маршрут по маршруту. Состав по составу. Каждый чертов вагон, каждый божий день. "Для нас это было как религиозное действо", - рассказывал он позже.
В конце маршрутов были установлены моечные пункты. Если вагон приходил из граффити на стенах, рисунки смывались во время разворота, в противном случае вагон вообще выводили из эксплуатации. Грязные вагоны, из которых еще не смыли граффити, ни в коем случае не смешивались с чистыми. Ганн доносил до вандалов четкое послание.

«У нас было депо в Гарлеме, где вагоны стояли ночью, – рассказывал он. – В первую же ночь появились тинейджеры и захлопали стены вагонов белой краской. На следующую ночь, когда краска высохла, они пришли и обвели контуры, а через день все это раскрашивали. То есть они трудились 3 ночи. Мы ждали, когда они закончат свою «работу». Потом мы взяли валики и все украсили. Парни расстроились до слез, но все было закрашено снизу вверх. Это был наш мэссидж для них: «Хотите потратить 3 ночи на то, чтобы обезобразить поезд? Давайте. Но этого никто не увидит»…

В 1990 году на должность начальника транспортной полиции был нанят Уильям Браттон. Вместо того чтобы заняться серьезным делом – тяжкими преступлениями, он вплотную взялся за… безбилетников.
Новый начальник полиции верил – как и проблема граффити, огромное число «зайцев» могло быть сигналом, показателем отсутствия порядка. И это поощряло совершение более тяжких преступлений. В то время 170 тысяч пассажиров пробирались в метро бесплатно. Подростки просто перепрыгивали через турникеты или прорывались силой. И если 2 либо 3 человека обманывали систему, окружающие (которые в иных обстоятельствах не стали бы нарушать закон) присоединялись к ним. Они решали, что если кто-то не платит, они тоже не будут. Проблема росла как снежный ком.

Что сделал Браттон? Он выставил около турникетов по 10 переодетых полицейских. Они выхватывали «зайцев» по ​​одному, надевали на них наручники и выстраивали в цепку на платформе. У многих при себе оказывалось оружие. Во вторых обнаружились проблемы с законом.
«Для копов это стало реальным экшеном. Каждое задержание было сродни пакету с поп-корном, в котором лежит сюрприз. Что за игрушка мне сейчас попадется? Пистолет? Нож? Есть разрешение? Ого, да за тобой убийство!.. Довольно быстро плохие парни поумнели, стали оставлять оружие на дому и оплачивать проезд».
В 1994 году мэром Нью-Йорка был избран Рудольф Джулианы. Он взял Браттона из транспортного управления и назначил шефом полиции города. Заслуга мэра несомненно – он дал команду развить стратегию в масштабах всего Нью-Йорка.

Полиция заняла принципиально жесткую позицию по отношению к мелким правонарушителям. Арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в общественных местах. Кто бросал пустые бутылки, разрисовывал стены, прыгал через турникеты, мочился на улице, он отправлялся прямиком в тюрьму.

Уровень городской преступности стал резко падать – так же быстро, как в подземке. Начальник полиции Браттон и мэр Джулианы объясняют: «Мелкие и незначительные, на первый взгляд, проступки служили сигналом для совершения тяжких преступлений».
Цепная реакция была остановлена. Насквозь криминальный Нью-Йорк к концу 1990-х стал самым безопасным мегаполисом Америки.
Волшебный стоп-кран сработал.

Теперь вернемся к моей родной школе. Футбольная площадка – ЛУЧШАЯ школьная площадка в Украине с травой, которой нет даже у Динамо «Киев». Баскетбольная с покрытием как на площадке Барака Обамы во дворе Белого Дома. Мы взяли очень высокую планку и держим ее. Мы не просто следим за порядком, порядок – это наша религия. Все нарядно, чисто, отремонтировано, покрашено и все функционирует. Если сломано сиденье или порванная сеть, мы тут же ее меняем. Стрижем траву как в хорошем лондонском парке. И что я увидел и понял, что такое среда формирует соответствующее поведение детей. Они ведут себя как европейцы! Факт. Я просто не обращал на это внимание.

Моя идея была в том, что они должны привыкать к таким стандартам и ни на что хуже в жизни не согласятся. Я думал, что это сработает только со временем в последующих поколениях, но черт возьми, это уже работает!

Так вот. На мой взор, «теория разбитых окон» достаточно многогранна и не ограничивается борьбой с преступностью. Среда формирует поведение людей. Можно использовать эту теорию к различным областям жизни: общению, воспитанию детей, работе и обществу в целом. Наводя и поддерживая порядок в своем подъезде, дворе, городе со стандартами окружающего мира принесем стандарты поведения людей в нем и наш «уникальный» менталитет останется в прошлом вместе с ямами на дорогах, исписанными подъездами, разбросанными бутылками, коррупцией, разбойными окнами.

Владимир Полочанинов