«Мама, я – руина». Как действительно умер бессарабский художник Тарас Шевченко, которого называли погибшим на фронте

В середине марта всю Бессарабию всколыхнула новость о смерти 25-летнего талантливого художника, скульптора Тараса Шевченко, который по зову сердца стал на защиту родной Родины. Он создал символ «Тузловской Амазонии» – скульптуру кудрявого пеликана. Все официальные источники национального природного парка «Тузловские лиманы», где оставил свой большой след художник, писали о гибели мужчины на войне. Но что же произошло с Тарасом, выяснили корреспонденты издания «Общественное», передает "Бессарабия INFORM".

На возвышении стоит могила Тараса Шевченко, похороненного 10 марта. Но внизу не Днепр, а лиман Сасык. Тарас – не Григорович, а Александрович. Ему было 25.

Мать собирает венки, разбросанные шквалистым ветром. Отец меняет воду для живых цветов, садится на край скамьи у могилы. Женщина становится рядом и берет мужчину за руку. Ветер скрадывает плач Людмилы и Александра. Из их голубых глаз — таких же, как у сына на фото на кресте, — текут слезы.

Новость о смерти тезки Кобзаря на фронте 9 марта облетела интернет. Через два дня Людмила написала в Facebook, что ее сын умер далеко от линии столкновения – в Одессе. Говорит, что это произошло у нее на глазах. И что его убила не война, а безразличие других. Потому что за несколько месяцев до этого Тарас самовольно оставил часть — потому, что ему требовалось лечение.

Тарас постоянно носил с собой пластилин. Бывало, общается с кем-то и через несколько минут лепит фигурку этого человека», — вспоминает директор нацпарка «Тузловские лиманы» Ирина Вихристюк, пока подвозит журналистов в Траповку Лиманской общины. Это родное село Тараса, что в полутора сотнях километров от Одессы.

Она познакомилась с парнем в 2019 году, когда думала, как защитить привлекательный для браконьеров участок нацпарка. Поскольку святое место пусто не бывает, его нужно было наполнить содержанием, говорит Ирина.

«Этот участок, где даже после создания парка продолжали охотиться на птиц, когда-то был стрельбищем. Решили поставить скульптуры животных, занесенных в Красную книгу», — рассказывает директор.

Тарас сначала проигнорировал заказ: не любил лепить животных. Но в конце концов взялся за работу и сделал пеликана, сурка и скифскую бабушку.

«Он так тяжело это делал. Я и сам давил: "Тебе сроки дали, люди надеются на тебя". Нет-нет [вдохновение], то нашло на него — пошел и делает», — добавляет Александр. Он встречает гостей в пиксельной куртке. Сам тоже военный.

На веранде еще стоит длинный стол, где недавно были поминальные обеды. У стены, оклеенной обоями с цветочным орнаментом, — портрет Тараса. Подходят, чтобы почтить память.

«Его талант проявился в четыре года. Перед Новым годом мы пришли за Тарасом в детсад и увидели на шкафу фигурку Снегурочки из пластилина. Нам сказали, что это Тарасово. Я не поверил. Дома попросил его еще раз сделать — так он еще лучше слепил», — вспоминает Александр.

У Тараса всегда был пластилин. Дарили на день рождения, покупали килограммы. Вся хата была в пластилиновых солдатиках, говорит отец, сдерживая плач.

«Его фигуры были настолько реалистичны, что казалось, будто они оживут. И я когда-то подумал: в Библии написано, что Бог сотворил человека из глины и вдохнул в него жизнь. Вот Тарас все так лепил: казалось, осталось только вдохнуть жизнь – и его фигуры начнут двигаться», – вспоминает своего одноклассника Вадим.

«У тебя руки, ноги, голова целые»

До войны Тарас не собирался идти в армию, был за «мир без границ». Но в первые дни полномасштабного нападения России решил присоединиться к войску.

«Мы были в Карпатах с женщиной, когда это началось. В ТЦК ему говорили не идти служить, но он там четыре дня просидел и добился своего. Он 1 марта надел форму, а я через два дня, пока добрался до гор», — вспоминает Александр.

В этой семье все мужчины в разное время взяли оружие в руки: Александр, Тарас и его старший брат Сергей, а у сестры Ирины муж.

«В древние времена одного мужчину из семьи не брали в армию, обычно самого маленького. Два мужика у нас уже пошли — я и Тарас. Младший сам захотел, старшего придерживал. Но и тот мобилизовался в 2023 году», – рассказывает отец.

Тарас присоединился к 32-й отдельной артиллерийской бригаде ВМС, которая в то время обороняла побережье Одесской области. Парень был водителем-механиком. Но и в армии старался не оставлять свое дело – тоже лепил и вырезал из камня. Просил маму передавать ему глину.

Родители заметили проблемы со здоровьем у Тараса летом 2022 года, когда поехали его навестить на месте службы, в Одесской области. Людмила сразу обратила внимание, что у сына дрожат руки. Поэтому уже с осени они начали обращаться с Тарасом к врачам, в частности, консультировались у невролога.

«Это из-за нервов. Он не мог мириться с несправедливостью. Сначала командир у них был нормальный, но потом был заменен. Тарас готовил еду, а новый командир потребовал, чтобы ему приносили есть в комнату. Тарас отказался, и с того момента к нему стали относиться по-другому», — объясняет Александр.

Была ли откровенная травля, сын отцу не рассказывал. Но вспоминал, что в подразделении можно было откупиться от наказания за нарушение, а спорящих с командованием отправляли на более опасные участки фронта.

«Я понимаю, что в армии должна быть дисциплина, но это не значит, что тебя должны бросать в окопы только за то, что ты кому-то неугоден. Хотел поговорить с командиром, но Тарас просил не вмешиваться. Я сам служил еще в советской армии, знаю, как это работает. Меня такие вещи не цепляют, а вот таких людей, как Тарас — творческих, очень», — добавляет Александр.

В феврале-марте 2023 года Тарас поехал на обучение в Польшу. Отец говорит, что сын радовался этому. Тогда он уже служил в 37-й отдельной бригаде морской пехоты. Но во время учений у него начала развиваться грыжа шейного отдела. Однажды даже потерял сознание в строю, о чем потом рассказывал отцу и матери.

После возвращения в Украину Тарас попросил, говорят родители, чтобы командование отправило его на военно-врачебную комиссию.

«Начальник штаба разрешил, но медикиня роты сказала: „У тебя руки, ноги, голова целые“, — и отказала. Тараса оставили на пункте постоянной дислокации, а бригада пошла на Запорожское направление. Только когда Людмила привлекла юристов, эта самая медикиня, уже находясь там, позвонила сыну и дала направление», — рассказывает Александр. 

Людмила вспоминает: «На Пасху 2023 Тарас приехал домой и сказал: „Мама, я сломан, я — руина“. Он сидел на скамейке, опустив руки…»

Женщина умолкает из-за слез.

«Таких мало»

После 9 класса Тарас поступил в Одесский художественный колледж им. Греков. Его дипломная работа – скульптура «Данко» – до сих пор хранится в музее училища. Это образ молодого юноши из произведения Максима Горького, вырвавшего свое сердце, чтобы осветить путь другим.

Заведующий отделением скульптуры Николай Лукин охотно проводит журналистов в музей.

«Учащиеся в это время совсем молоды, и не всегда у них сформирован стиль, опыта мало. Но у него уже было мышление скульптора достаточно зрелого. Здесь язык украинского модернизма 20-30-х годов. Студент неординарный. Таких мало», – рассказывает он.

Тараса в училище все помнят. Преподаватель Дмитрий Запорожец говорит, что парень поражал его своими импульсивными и строгими поступками.

«Однажды Тарас начал бегать по 10 км в день. Говорю: "Тарасе, ты молодой, можешь посадить сердце. Ты можешь бегать по 5 км". Чтобы вы понимали, какого калибра это был человек, он ответил: "Я поставил себе цель. Я хочу бороться с личной слабостью"», — вспоминает Запорожец.   

«Он не видел иного выхода»

В июне 2023 года ВЛК сочла Тараса непригодным к службе в морской пехоте. Диагноз подтвердил проблемы с шейным отделом позвоночника, связанные со службой. После этого парень искал возможность работать в тылу, однако у местных ТЦК для него места не нашлось. В конце концов, направили в 3 рекрутинговый центр ВМС, и он начал ездить в командировку в разные точки страны.

Согласно анамнезу из выписки, которую показали родители, парень рассказывал врачам, что его состояние резко ухудшилось в октябре 2023 года. Появились приступы паники, тахикардия, одышка без видимых причин. Но примерно в это же время Тараса переводят со службы в рекрутинговом центре в пункт постоянной дислокации, ближе к линии фронта.

«Не знаю, потом стал он неугодным что ли. Его перенаправили под Херсон на пункты базирования, затем на Николаевщину. А приступы продолжались», — говорит Александр.

В марте 2024 года у Тараса, согласно анамнезу, впервые произошел эпизод паники, приведший к падению на землю, во время этого парень держался за голову. Это повторилось не раз. Сначала врачи подозревали эпилепсию, но диагноз не подтвердили. Также в медицинском документе указано, что у парня отягощена психическими заболеваниями наследственность, потому что есть болевшие родственники.

В мае 2024 года вторая ВЛК признала Тараса пригодным к службе в ВМС, хотя появился новый диагноз — дисциркуляторная энцефалопатия I стадии. Речь идет о нарушении кровообращения мозга. Впрочем, в заключении ВЛК указано, что болезнь повлекла лишь «незначительные нарушения функций» органа, а согласно приказу № 402 Минобороны, это не является основанием для освобождения от службы.

Это решение Тарас не обжаловал, не верил, что это что-то изменит. И не рассказывал, как проходил второй ВЛК: действительно ли посещал врачей, или просто собрали подписи.

В июне 2024 Тарас вырвался домой и Людмила повезла его в поликлинику в Татарбунарах. Там он рассказал психиатру, что имеет суицидальные мысли. Врач дал направление на госпитализацию для стационарного обследования.

Впрочем, как говорит Людмила, в части это направление проигнорировали, не отпускали на лечение. Если бы без необходимого документа от части Тарас самостоятельно лег в больницу, это считалось бы СЗЧ.

В июле после очередного нападения военная часть сама направила Тараса в психбольницу, где он провел две недели. Состояние не улучшилось, настаивают родители. Более того, сына не направили на повторную ВЛК, но должны были перебросить в 126 боевую бригаду, которая, в частности, воевала в Крынках.

И парень 11 августа 2024 решил самовольно покинуть часть.

«Он не видел иного выхода. Позвонил мне: "Папа, я не могу, я ухожу". Я понял, что это значит. Сказал ему: "Тарасе, ты взрослый, решай сам. Я горжусь тобой и помогу". Он и так продержался дольше, чем мог, – два с половиной года», – говорит отец.

Александр начал помогать сыну снимать квартиру в Одессе — домой тот вернуться не мог, поскольку по дороге пришлось бы пересекать блокпосты. Мать приезжала в областной центр и ходила с ним к врачам.

В первый же день после СЗЧ у Тараса произошла паническая атака.

«Он начал принимать лекарства, но они вызвали страшную побочную реакцию. У него начали судиться челюсти, казалось, что зубы могут выпасть. Это было перед моими глазами. Жизнь как по минному полю», — вспоминает Людмила.

8 марта Тарас вышел ждать мать возле магазина. Во дворе у него произошло очередное нападение.

Я звонил ему в этот момент. Ответил человек, пытавшийся его спасти. Спросила, что делать. А откуда я знаю? Пока ждали скорую… Организм не выдержал. Медики сказали, что это была моментальная смерть», – рассказывает Александр.

В свидетельстве смерти указано, что причиной стали интоксикация и острый панкреатит. У Тараса проблемы с пищеварением были и раньше: в 2019 году он тоже лечил гастрит. Родители убеждены, что тяжелое ментальное состояние сына значительно усугубило его другие болезни.

«У него была тонкая, уязвимая душа. Она просто не выдержала», – говорит Людмила.